Анализ стихотворения «Век мой, зверь мой — кто сумеет Заглянуть в твои зрачки» (Мандельштам О.Э.) — это и анализ событий 1917 года. Именно о них пишет поэт в своем стихотворении. Написано оно уже в 1922 году и представляет собой начало трилогии о революции.
После революции 1917 прошло уже пять лет. Все события осмыслены и обдуманы, прочувствованы. Стихотворение — это впечатления и отношение к произошедшему поэта. Потому еще будут написаны «1 января 1924», «За гремучую доблесть грядущих веков…». И в каждом из них бесконечная тоска и ненависть к революции, которую не мог просто так пропустить мимо своего сердца поэт. Вообще советская власть сильно повлияла на творчество Мандельштама. С каждым годом его стихи становились все мрачнее и печальнее, все больше он замыкался в своих чувствах и эмоциях. И уж тем более все сложнее было ему принимать разрушающую революцию. Возможно, отторжение кровавых перемен перемежалось и с предчувствием трагического конца, ведь за такие стихотворения власть обязательно должна была привести поэта к ответу за них.
Стихотворение из десяти строф посвящено одной теме — теме революции. Автор делится своими впечатлениями и переживаниями. Называя революцию «кровь-строительница», Мандельштам выражает идею о ее разрушительном влиянии. Братоубийственная война разрушила, разрознила людей, довела до отчаяния и разорвала связь времен.
Можно разделить стихотворение на шесть частей. В каждой строфе возникают новые образы и события, и кульминацией является пятая строфа.
В первой строфе очень образно представлена эпоха рубежа веков. Век предстает в образе зверя, позвонки которого — это столетия. Позвонки 19 и 20 веков разорваны, потому несчастный зверь оскалился, защищая себя от кровавой революции. Войны раздирают его на части, разламывают пополам, и никто не посмеет заглянуть веку в глаза, некому склеить разорванный звериный хребет.
Продолжают вставать перед читателем красочные образы революции, крови и страданий и во второй строфе. Картины эти у Мандельштама страшные. Революция не просто кровавая, вся земля становится живим существом, растерзанным людьми. «Кровь-строительница» — это можно назвать своеобразным оксюмороном, ведь кровь появляется там, где нарушена целостность. Но этим Мандельштам делает акцент на том, что именно на разрушении основана идея революции. Кровью строится новое будущее. Она «хлещет» «горлом из земных вещей» — метафора, которая продолжает идею разрушения. Разрушена жизни, разрушено общество. Нарушен привычный, земной уклад жизни, природное, настоящее крушит и ломает революция. Здесь же появляется символ порога новых дней. Вот только какими они будут, никто сказать не может.
В третьей строфе появляется символ волны. Волной накрывает революция, искореняя все мирное, что было до нее на земле. Метафора «И невидимым играет/Позвоночником волна» — как землетрясение, от которого содрогается вся земля. Констатирует печальный факт поэт, говоря, что снова принесли «век младенческой земли» в жертву жизни. С помощью сравнения автор передает страдания века, который без особых усилий смогли погубить:
Словно нежный хрящ ребенка,
Век младенческой земли.
Век не просто так предстает в образе младенца. Это и символ начала века, еще молодого. Но он уже залит кровью. Младенец век и потому, что он так же, как маленький ребенок, беззащитен перед людьми.
Пятая строфа звучит как надежда на спасение, между строк и образов читается, казалось бы, выход из ситуации, и вот-вот флейта свяжет два века, залатает раны, вылечит общество. Мандельштам, рисуя мечты о спасительной флейте, создает сложную метафору:
Чтобы вырвать век из плена,
Чтобы новый мир начать,
Узловатых дней колена
Нужно флейтою связать.
Удивительные образы созданы в этой строфе поэтом. Век заперт в плену кровавых войн. Нужно менять мир, прислушаться к спасительной флейте и пойти за ней. Мандельштам и в этом стихотворении верен своему поклонению музыке. Флейта символизирует мир и творчество. Но пока люди не слышат музыкальный инструмент, поэтому узловатые, то есть неровные, болезненные дни идут один за другим. Эта мысль развивается в следующих строфах. В них одновременно звучит и надежда на светлое будущее, и его невозможность до тех пор, пока продолжается раздор:
Это век волну колышет
Человеческой тоской,
Волной революции колышет человеческая тоска. Она ослепляет людей, и пока они не осознают свои ошибки, не наступит благоденствие.
Жизнь, несмотря на печальные события в стране продолжается. Она в цикличности, в повторяющихся событиях из года в год, изо дня в день:
И еще набухнут почки,
Брызнет зелени побег…
Все это еще будет, и еще расцветет страна в новой мирной жизни, ведь набухают почки, и зеленеют деревья после долгой зимы.
Но на восстановление должно уйти много времени. И зияет пустотой разбитый позвоночник «прекрасного жалкого века».
Будущее туманно и непонятно, настоящее страшное, пугающее. Прошлое же оставило после себя кровавый след, на который оглядывается теперь век с растерянной улыбкой, не понимая, как жить теперь.
Последними двумя строфами передана основная мысль стихотворения. В ней теряется и всяческая надежда на светлое будущее. Уж слишком страшные последствия у жестокого и кровавого времени, которое довелось увидеть поэту.
Крошечная надежда на мирную жизнь прерывается вновь появившемся образом «крови-строительницы». Но самое страшное, что может окончательно убить всческую надежду, это даже не жестокость и насилие, у которых рано или поздно должен быть конец. Страшнее безразличие к происходящему. Оно становится многоточием в истории. Пока безразличие льется, как кровь, невозможно ждать каких-то изменений.
Несмотря на то что Мандельштам к моменту написания стихотворения ушел от символизма, все-таки оно наполнено символами и образами. Но благодаря им и получилось у поэта передать свое отношение к революции. Так самыми яркими символами является зверь, олицетворяющий собой век. Зверь здесь ожесточенный, но он вынужден защищать себя, так как его уже ранили, сломали пополам, и теперь он, будучи когда-то гибким, теперь «жесток и слаб». Оживает в стихотворении и земля, у которой горлом идет кровь, «кровь-строительница» — так называет революцию поэт. При этом нет здесь явных олицетворений: все они заключаются в оживших образах. Светлые и радостные эпитеты «от лазурных влажных глыб» не смягчают настроение лирического героя, а только делают его еще мрачнее.
Больше всего в стихотворении метафор: «склеит … позвонки», «горлом из земных вещей», «на пороге новых дней»… Практически все стихотворение состоит из метафор. Не менее значимым, а пожалуй, даже главным, можно считать оксюморон «Прекрасный жалкий век». Начало 20 века могло бы стать благоденствием для творчества, но ужас революции превратил любое творческое начало века в жалкое зрелище.
Оксюморон «Горячей рыбой» вовлекает читателя в гущу революционных событий, представленных страшным хаосом.
Присутствует в стихотворении и аллитерация звука «р» на протяжении всего текста. К тому же написано оно четырехстопным хореем, что все вместе заставляет читать его взахлеб, с надрывом.
Тема революции в лирике Мандельштама — особая глава его творчества. Хотя он и относил себя к акмеистам, он не смог пройти мимо такого события, как революция. Поэт многого ожидал от грядущих изменений, много надежд возлагал, как и многие, если не все, в стране. Но все оказалось совершенно не так, и страна вместо реформ проливала кровь еще долгое время.
Несомненно, стихотворение «Век…» занимает огромное место в творчестве и в жизни поэта. Наверное, без революционной трилогии мы не смогли бы узнать в полной мере личность Мандельштама. Ведь все его творчество до этой темы было совершенно аполитичным, и многим критикам поэзия акмеистов казалась камерной. Возможно, она такой бы и оставалась, если бы не коррективы времени. Но тем ценнее для нас, современных читателей, творчество одного из самых замечательных поэтов начала 20 века.
На меня стихотворение произвело очень сильное впечатление, в первую, очередь, своими необычными образами. Читая «Век…», начинаешь воспринимать революцию не только через призму цифр и фактов, но и через эмоции, которые оно вызывает, наверное, у всех читателей. Благодаря таким стихам вообще переосмысливаешь многие события, происходившие сто лет назад, и порой поражает, как могли люди в такое нелегкое, кровавое время любить и творить. Можно сравнить это с мандельштамовскими строками:
И еще набухнут почки,
Брызнет зелени побег…
В этом заключается неутолимая жажда жизни, несмотря на абсолютную, казалось бы, безысходность.
